Художественное творчество как проводник глобализационных потоков
Можно утверждать, что художник в глобализованном обществе, неизбежно - космополит, ибо для того, чтобы быть понятым всеми его членами, он должен использовать универсальный язык - язык, сложившийся в общем культурном ареале человечества; при этом он обретает небывалую ранее возможность преодолевать государственные границы и своей аудиторией считать весь мир. Эти всемирность и множественность были воплощены в художественном опыте еще постмодернистами, которые отработали своеобразные приемы презентации множественности; одним из них стала интертекстуальность.
Стремление искусства расширять аудиторию - черта, присуща ему изначально. Именно поэтому так неутомимо изобретаются разнообразные формы его презентации, репродуцирования и трансляции. Художник хочет быть понят и оценен всеми. И в этом случае национальная принадлежность, "служение" только одному народу, одной стране являются ущемлением его профессиональных интенций. В свое время па эту черту художественного творчества обращал внимание И. В. Гёте, который утверждал, что не может быть ни патриотического искусства, ни патриотической науки. Мировая литература, перспективы которой уже в то время он видел, - это путь, прокладываемый искусством в направлении глобализации культуры. В этом же ключе может быть понята и мысль Г. Уэллса: "Наша истинная национальность - человек".
Широту мировоззрения художника ценил X. Л. Борхес. Рассуждая о своеобразии творчества, он утверждал что "нет такой вещи, как расовая или национальная чистота. И даже если бы она существовала, воображение вышло бы за эти границы. Поэтому национализм и литература - природные враги". Писатель отрицал существование специфической аргентинской, или, как ее называют, латиноамериканской или испаноамериканской культуры и пояснял, что в Аргентине нет эксклюзивной привязанности к какой-то единственной европейской культуре. Говоря о себе и о писателях Аргентины в целом, он замечал: "Именно из-за нашей отдаленности от Европы у нас есть возможность свободно, посредством художественной культуры заглянуть через Европу в Азию и другие регионы".
В советское время отдельных писателей обвиняли в космополитизме. Те, от кого исходили эти обвинения, были правы в том смысле, что настоящий писатель адресует свое творчество всему человечеству. Такое обвинение сегодня мы склонны рассматривать как похвалу. Космополитичным писателем был В. В. Набоков, поэт И. А. Бродский, к ним можно причислить М. Л. Ростроповича, чья творческая деятельность охватывает весь мир, - и мы вправе гордиться таким соотечественником. Сошлемся на высказывание Вен. В. Ерофеева, подкрепляющее проводимую нами идею об изначальной космополитичность художника, но разъясняющее, что космополитизм совсем не обязательно устраняет патриотизм: "Что же, и я Россию люблю. Она занимает шестую часть моей души".
Процессы интернационализации и транснационализации в равной мере могут характеризовать художественное творчество, однако различие состоит в их исторической последовательности. Вернемся еще раз к воззрениям X. Л. Борхеса, которого подчас называют патриархом постмодерна. В рассуждениях писателя фигурирует понятие "интернациональный" писатель: "Отсутствие принадлежности к однородной "национальной" культуре, возможно, свидетельствует не о бедности, а о богатстве. В этом смысле я "интернациональный" писатель, живущий в Буэнос-Айресе. Мои предки, как я уже говорил, принадлежат к различным нациям и расам, а я в юности много путешествовал по Европе, особенно долго жил в Женеве, Мадриде и Лондоне, где выучил несколько языков - немецкий, древнеанглийский и латынь. Это многоязычное обучение позволяет мне играть словами, как прекрасными игрушками, входить, как говорил Браунинг, в "великую игру языка"". Для соотнесения взглядов писателя с рассматриваемыми нами вопросами обратимся вновь к идеям У. Бека, который в 1999 г. обсуждает тему "перехода от национального государства к космополитическому обществу" и трактует этот переход как парадигмальный сдвиг, как "переход от мирового порядка национальных государств к космополитическому мировому порядку". Полагаем, воззрения X. Л. Борхеса пришлись именно на этот переходный период. Его этническая идентичность, включая национальную идентичность, оказалась плюралистичной. В этом случае можно предположить, что космополитический проект не отменяет, а закрепляет и распространяет национальный.
Речь идет о процессах, в которых происходит поглощение и адаптация инокультурного материала, посредством чего расширяется собственное художественное пространство и, соответственно, предполагаемая аудитория. Эта позиция радикально отличается от той, которая выражается уверенностью в миссии искусства быть носителем и хранителем преимущественно национальной идентичности. Такие изначальные черты искусства как детерриториализация, трансгрессия или экспансия, особенно в его новоевропейском варианте, в котором "трансгрессия заложена как имманентное определяющее свойство", усиливающееся под воздействием глобализационных процессов, отмечают и другие авторы. Транснациональная литература деконструирует культурные основы современности. Отечественный филолог М. В. Тлостанова обращает внимание на то, что "возникает целая группа писателей, которых можно назвать условно пост- или вненациональными, транскультурными акторами, не вписывающимися и привычные критические модели и клише". Позиции этой транскультурной литературы все более усиливаются.
Многие современные гуманитарии сходятся во мнении, что перспективы развития мирового сообщества не ясны. Наряду с рядом возможных, частично конкурирующих и частично взаимодополняющих перспектив. У. Пек рассматривает перспективу "космополитической демократии", которая "основывается не только на опыте самопостижения гражданского общества, но и на транснациональной значимости основных прав". Разъясняя это положение, он говорит: "Суть заключается в дифференциации прав подданных различных государств, а значит, в конечном счете в гарантиях права мирового гражданства для всех". При этом мыслитель отмечает парадоксальность ситуации, которая состоит в условии одновременного наличия прав национального государства и прав мирового гражданства, которое предусматривает гарантию космополитических правоотношений. В плане отношений между их участниками он предусматривает возможность реализации одной их трех моделей: реально-политической, интернационалистской и космополитической. Если в первых двух моделях решающую роль играют национально-государственные судопроизводства, то в космополитической в центре анализа находится индивид, права которого поддерживаются Организацией Объединенных Наций. Автор идеи космополитической демократии отмечает множество нерешенных проблем, встающих при ее возможном внедрении, и высказывает лишь надежду на ее осуществление.
Космополитизм - это возможность формирования в новых условиях новой идентичности, это ответ на меняющийся мир. Мы не знаем, как будет развиваться далее человечество: будут ли набирать силу процессы интеграции, взаимодействия и осознания взаимозависимости людей или же усилится сопротивление глобализационным процессам и именно оно задаст тон последующему развитию культуры. В зависимости от развития этих возможных сценариев и будут складываться оценки феномена космополитизма.
