История форм настоящего времени

В праславянском языке спряжение в настоящем времени было единым для всех глаголов и определялось присоединением так называемых первичных окончаний (табл. 10.7)¹.

Таблица 10.7

Первичные окончания в праславянском языке

' Подробнее об образовании спрягаемых форм настоящего времени см. в курсе старославянского языка. Существование окончаний, отмеченных знаком вопроса, признается нс всеми учеными.

Уже в праиндосвропейском языке различался тематический и атематический способы образования презенса. При атемати- ческом способе окончания присоединялись непосредственно к основе; атематические глаголы — наиболее древняя группа, но у славян она сократилась к моменту появления письменности до пяти слов: выти (в настоящем времени супплетивная основа *es), ддти, "Ьсти, илсЪти, в'Ьд'кти. У тематических глаголов между основой и окончанием вставлялся тематический гласный *е, в результате развития этого суффикса образовались первый (*е), второй (*пе), третий (*je) глагольные классы, выделяемые в курсе старославянского языка. Четвертый класс, по мнению ученых, восходит к древней основе индоевропейского перфекта и образует основу настоящего времени с помощью суффикса *i. В древнерусском языке на основе пяти праславянских классов сформировались три спряжения: к моменту появления письменности в результате переразложения основ гласные тематических суффиксов вошли в состав флексий. Таким образом возникли противопоставленные парадигмы личных окончаний (табл. 10.8).

Таблица 10.8

Формирование спряжений

Распределение глаголов по классам в древности было семантически значимым, поскольку тематический суффикс мог указывать на тип глагольного действия. Ср.: екдкдтм (3 класс, длительное действие) — екдкноути (2 класс, мгновенное действие); к^тЬд^тЬти (3 класс, состояние) — к^ткдити (4 класс, каузатив, т.е. действие как причина¹); дочити (4 класс, каузатив) — локноути (2 класс, ностепенное изменение состояния); мести (1 класс, направленное действие) — носити (4 класс, многократное, повторяющееся действие).

Таким образом, мы наблюдаем параллелизм в развитии именных классов и глагольных классов. И в том и в другом случае тематические суффиксы первоначально обладали определенной классифицирующей семантикой. В результате переразложения основ тематические суффиксы и у существительных, и у глаголов перешли в состав окончаний, а исходные принципы классификации с трудом просматриваются в современных склонениях и спряжениях, так как их состав изменялся и пополнялся, а значения глаголов изменялись.

Особенностью глагольных классов было то, что один и тот же глагольный корень мог оформляться разными суффиксами и образовывать целый ряд основ, лишь часть которых сохранилась в современном языке. В истории русского языка могли происходить взаимодействие и контаминация таких основ, в результате чего, например, возникли современные разносклоняемые глаголы (ер. б'Ьжати: в'кжоу, к^жиши — в^чи: B'troy, вежеши —» бежать: бегу, бежишь.

Распространение новых типов основы стало одной из причин утраты тертьего спряжения. В древнерусское третье спряжение в XI в. входили пять нетематических глаголов: выти, в'кд'Ътн, дати, ^сти, илгкти. Глагол вН^уЬти полностью вышел из употребления и был заменен однокоренным глаголом в'Ъдати, входившим в третий класс: ведаю, ведаешь. Архаичные формы в'Ъд'Ъти сохранились в устойчивых выражениях, например: Бог весть ‘Господь знает’, невесть кто (ер. др.-рус. 3 л. ед.ч. шЬств).

Глагол илгЬти — млалк заменился однокоренным глаголом третьего класса: шгАт##— нм^ю с соответствующей заменой форм, например: илалб —> имею, илашм —> имеешь и т.д. Глагол выти фактически утратил спряжение в настоящем времени. При его употреблении в качестве связки достаточно долго удерживалось согласование по числу: есть — суть. В современном языке последняя форма подверглась лексикализации и перешла в состав существительных. Кроме того, архаичные личные формы сохранились в церковнославянском языке: азъ кслб, ты кси и т.д. Глаголы дати и "Ьсти сохраняют в современном русском языке нестандартные формы спряжения, однако эти формы возникли в результате взаимодействия с повелительным наклонением¹.

История глагола илгЬти показывает, что глаголы разных классов могли иметь одинаковую основу инфинитива. И наоборот, были возможны различные типы основы инфинитива при одинаковой основе настоящего времени, ср. кероу, несоу, но кьрлти, нести. Отметим, что основу инфинитива правильнее называть основой аориста, ср.: знак-ши — (зна-ти — знл-хт)^[1].

В истории третьего спряжения основные изменения, как мы видим, связаны с переосмыслением основ разного типа. Между тем для истории первых двух спряжений, а в некоторых случаях и для третьего, важнее изменения отдельных форм. Рассмотрим эти изменения на фонетическом и на грамматическом уровнях (формы двойственного числа здесь не комментируются, поскольку они исчезли в результате общего процесса утраты двойственного числа).

Прежде всего отметим, что в парадигме спряжения настоящего времени отразились некоторые регулярные фонетические процессы, никак не связанные с глагольной грамматической спецификой. В частности, еще в дописьменный период произошла деназализация в окончаниях первого лица единственного числа и третьего лица множественного числа, что отразилось в варьировании букв на письме: формы с буквами «юс большой» встречаются в основном в текстах книжно-славянского стиля. Ср.: 1 л. ед.ч. ид;*, нош;* —> иду, ношу.

Во втором лице единственного числа происходила редукция в окончании: идешь, носишь —» ид’еш’, [нос’иш’], если, конечно, формы на -шь вместо форм на -ши успели распространиться к моменту падения редуцированных. В этой же форме происходил переход е —> о либо по аналогии, либо при условии раннего отвердения ш: идешь —» идёшь. В первом лице множественного числа произошли утрата редуцированных и переход е —» о фонетическим путем (соблюдены три условия): иделгь —> идём. Во втором лице множественного числа наблюдается переход е —> о по морфологической аналогии: идете —> идёте.

Далее рассмотрим те изменения в окончаниях, которые не имеют однозначных объяснений. В частности, окончания первого лица в текстах различных жанров, на разной территории и у разных глаголов демонстрировали любопытное и взаимосвязанное варьирование. У тематических глаголов в письменности регулярными окончаниями являются -оу/-ю (ед.ч.) и -е.нъ/-и.иъ (мн.ч.). Однако у нетематических глаголов существовало противопоставление дь — лъ: ед.ч. ксль — мн.ч. ксмъ. Учитывая, что окончание [у] возникло в результате монофтонгизации: *ved-o-am —> —> *ved-om —» вед;* —> ведоу, — следует признать, что древнейшим показателем первого лица у глагола, как и у личных местоимений¹, был формант *т, который расширялся различным образом.

После падения редуцированных и утраты мягкости губного м* в позиции конца слова у нетематических глаголов возникла омонимия форм первого лица: даль —» дам; длмъ —> дам. Такая омонимия устранялась различными способами, и наиболее последовательно этот процесс отразился в церковнославянском языке, где возникла финаль -мы — видимо, под влиянием личного местоимения мы: вены, в'Ьмы, дамы. Этим изменением подтверждается устойчивая связь между склонением личных местоимений и спряжением глагола, возникшая уже в момент появления первичных окончаний и сохранившаяся в истории русского языка (ср. историю связки в формах перфекта).

Другие вариантные формы первого лица (глагола выти), иногда встречающиеся в памятниках, предположительно объясняются следующим образом. В единственном числе ксми — результат воздействия второго лица: кси. Во множественном числе ксме, возможно, архаичная форма, восходящая к индоевропейскому вариантному окончанию *mes. Более распространенная в позднем древнерусском языке форма ксма, вероятно, является результатом редукции по отношению к ксме: [’э] —» [’а] в безударном положении. Точно так же древним славянским диалектизмом является финаль -мо в малороссийском языке, диалектах белорусского языка, а также в некоторых великорусских диалектах: несемо, ходимо и т.п. Подобные окончания восходят к общеславянскому *mos, в котором не во всех диалектах, видимо, происходила редукция конечного гласного до ь (ср. муж.р. вин.п. *plodom —» пдодъ, но ср.р. им.п. *selom —> село).

Во втором лице единственного числа не до конца ясно происхождение финали -iiJh. Она появляется в памятниках с XII в. и по распространенному предположению возникла в результате редукции конечного и в финальной морфеме: несеши —» несешь и т.п. Ср. аналогичные изменения в других глагольных формах (повелительного наклонения и инфинитива): в^ри —> верь, носити —» носить. Однако существует гипотеза, что формы типа несешь представляют собой диалектную особенность и восходят непосредственно к вариантному общеславянскому окончанию тематических основ *sT.

Судьба окончаний третьего лица должна быть рассмотрена отдельно, поскольку существуют разные гипотезы о причинах варьирования мягкого и твердого т в истории русского и других славянских языков (табл. 10.9).

История окончаний третьего лица

Достаточно вероятен фонетический характер перехода ть —> т. Возможно, после падения редуцированных произошло отвердение конечного согласного, что объясняется особой фонетикой флексий: звуки окончаний стремятся к упрощению артикуляции, к устранению избыточных признаков. Мягкий согласный т' утратил дополнительную средненебную артикуляцию и превратился в твердый т. Этот фонетический процесс был поддержан морфологическими факторами, особой судьбой самой финали ^тгь/ть.

Данные современных славянских языков позволяют предполагать, что в праславянском языке форма третьего лица (по крайней мере, в единственном числе) представляла собой чистую основу, заканчивающуюся на гласный. В праиндоевропейском языке обычно реконструируется флексия *ti, рефлексом которой может быть древнерусское ть, но не старославянское тъ. В таком случае формы с тъ были вторичны и присоединялись к чистой основе настоящего времени, распространенной у славян в функции третьего лица, т.е. читак —> читактъ. Такая последовательность подтверждается тем, что и в старославянских текстах достаточно часто встречаются формы без согласного.

Вероятно, в диалектах общеславянского языка первоначально были и формы с ть (индоевропейские по происхождению), и формы без согласного. Последние употреблялись для выражения неопределенности субъекта действия. Дело в том, что сама идея третьего лица сформировалась у славян достаточно поздно (ср. историю местоимений). Третье лицо первоначально — эго некий неопределенный, потенциальный деятель, который отсутствует в момент диалога. Именно такое значение выражалось славянскими формами без согласного. Подтверждением этой функции является древнерусское употребление форм без т в условных конструкциях (с потенциальным субъектом).

Древность форм без согласного подтверждается их наличием как в древнерусских текстах, так и в современных диалектах: иде_у ходя вместо идет, ходят. Для выражения категории определенности (для указания на конкретного, известного деятеля) формы без согласного подкреплялись формой указательного местоимения тъ (ср. историю местоименных прилагательных)^[2].

Можно предположить, что в славянских диалектах долгое время сосуществовали три варианта формы третьего лица: иде / идешь / идешь. Диалектные материалы и древнерусские памятники показывают, что употреблявшиеся в определенных диалектах формы без согласного и формы с мягким согласным постепенно заменялись формами с твердым согласным. Появление форм с твердым согласным т никак не связано с церковнославянским влиянием. Замена форм с мягким согласным формами с твердым согласным происходила именно в живой речи с XIII в.

Появление форм с т(ъ) происходило, вероятно, прежде всего в единственном числе, а во множественном числе — по аналогии с единственным. В таком случае можно предположить следующую последовательность изменений: ходи — ходишь —» ходишь — ходишь —> ходит — ходят. Подобная последовательность подтверждается некоторыми диалектами с твердым согласным в единственном числе и с мягким — во множественном^[3]. Закрепление форм с твердым согласным в русском литературном языке, вероятно, было обеспечено фонетической тенденцией к отвердению конечного согласного, рассмотренной выше.

Контрольные вопросы

• 1. Как образовывались спрягаемые формы настоящего времени в прас- лавянском языке?
• 2. Сколько спряжений можно выделить в древнерусском языке? Как эти спряжения соотносятся с общеславянскими глагольными классами?
• 3. Какой семантикой обладали глагольные тематические суффиксы?
• 4. Каково происхождение разноспрягаемых глаголов в современном русском языке?
• 5. Как происходила утрата третьего спряжения в истории русского языка?
• 6. Какие изменения в глагольных окончаниях настоящего времени происходили в соответствии с регулярными фонетическими процессами?
• 7. Каково происхождение вариантных окончаний первого лица настоящего времени?
• 8. Как на формирование и развитие глагольных окончаний повлияли формы личных и указательных местоимений?
• 9. Каково происхождение глагольного окончания второго лица единственного числа настоящего времени?
• 10. Какими фонетическими причинами можно объяснить появление твердого т в третьем лице глагола?
• 11. Как формами третьего лица глагола выражалась в общеславянском языке категория онределенности/неопределенности?
• 12. Как соотносились и изменялись глагольные формы третьего лица с мягким и с твердым т в истории русского языка?

• [1] Подробнее см. параграфы 10.3 и 10.7.
• [2] Аналогичная функция местоименного элемента т отмечена в болгарском языке.
• [3] Горшкова К. В., Хабургаев Г. Л. Историческая грамматика русского языка. С. 292.