Главная Педагогика
Детская литература
|
|
||||||
Неигровой фольклорНе менее богат и разнообразен детский неигровой фольклор, куда входят дразнилки, поддевки, прибаутки, песенки, скороговорки. Условно сюда же можно отнести небольшую группу присловий и приговорок, регулирующих отношения между детьми, т. е. в известной мере выполняющих «правовые» функции: Мирись, мирись, мирись И больше не дерись, А если будешь драться, Я буду кусаться. Мир! мир! мир! Первое слово дороже второго. Первый раз прощается, Второй воспрещается. За одним не гонка — Поймаешь поросенка (Человек не пятитонка). Промежуточное положение между игровым и неигровым фольклором занимают поддевки. Обычно это краткий диалог, в результате которого один из участников попадает впросак. Колоритное описание поддевок находим у Г. С. Виноградова: Фетьчя, скажи: поп. А че? Ну, скажи: поп. Поп. Твой отец — клоп! «В таких случаях обижаются редко. Здесь не так обидна вдруг ударившая фраза, как неприятен сам факт оказаться поддетым. Нужно выждать подходящий момент и ответить тем же»12. Диалог мог сопровождаться действиями. Такова записанная в начале XX в. поддевка «Повторяй за мной»: Лей, лей, не жалей, Богом клянусь, Что не рассержусь. После этих слов инициатор забавы обливал водой своего «собеседника». В годы советской власти возникла следующая поддевка: юному [1] [2] пионеру, недавно надевшему красный галстук, предлагалось сказать «гал». Повторив «гал», он получал удар по голове со словом «стук»1. Как видим, общая схема оставалась устойчивой на протяжении длительного времени. К традициям старого быта восходит обычай давать прозвища, высмеивать действительные или мнимые недостатки. Клички давались по месту жительства, по особенностям говора, по профессии и т. д. Вражда между жителями разных населенных пунктов или «концов» одной деревни нередко выливалась в прямые столкновения, кулачные бои. Негативные черты взрослого быта переходили в детский обиход. Одни дразнилки акцентировали внимание на особенностях внешности: Косой бес Пошел в лес, Срубил палку, Рыжий, красный, конопатый Убил бабушку лопатой. Другие высмеивали свойства характера и поведение: Жадина-говядина, Пустая шоколадина. Ябеда-беда, Тараканья еда. Рева-корова, Дай молока, Сколько стоит? Три рубля[5]. Чаще же всего издевки и дразнилки исполнялись ради «красного словца», доставляя удовольствие декламатору: Ванька (Петька, Васька, Колька и т. д.) дурак, Курит табак, Деньги (спички) ворует, Дома не ночует[6]. К любому из Петров могла быть отнесена старая дразнилка: Петр Петров Сидит без дров, Дров ни полена, Нос по колена[7]. Рифмованные прозвища к имени также ни в коей мере не отражали реальных качеств носителя данного имени. Для ребенка это был начальный этап погружения в мир неожиданных созвучий: Ленка-пенка, Галка-палка, Сергей (Андрей)-воробей, Федя-бредя, Мишка-шишка, Иван-болван, Николай-сиколай и пр. Многие дразнилки представляют собой естественное продолжение игры в созвучия: Ленка-пенка, колбаса, На веревочке оса. Машка-дура В лес подула. Сергей-воробей, Не гоняй голубей: Голуби боятся, На крышу не садятся1. Как справедливо писал Г. С. Виноградов, «дети-стихотворцы и исполнители сообразуются с законами ритма и меры, подсказанными непосредственным чутьем»[8] [9]. В таких песенках и речитациях отчетливо ощущается связь с обрядовыми корильными песнями, занимающими прочное место в народной смеховой культуре. Обижает не содержание, но особая язвительность тона. Задача участников процесса — найти достойный ответ. Причем искать его надо в той же художественной системе. Обычай давать обидные клички и прозвища, нередко бранные, высмеивающие физические недостатки, дефекты внешности и пр., не изжит до настоящего времени. Это явление, безусловно, надо расценивать как отрицательное. Разнообразные прибаутки, небылицы, нескладухи удовлетворяли потребность детей во внеигровом общении. То же можно сказать о большинстве скороговорок: «От топота копыт пыль по полю летит», «Шит колпак, перешит колпак не по-колпаковски», «Шла Саша по шоссе», «Карл у Клары украл кораллы». Или: Вез корабль карамель, Наскочил корабль на мель, И матросы три недели Карамель на мели ели[10]. Заметно, что многие тексты имеют литературное происхождение. Данный источник пополнения детского репертуара в последние годы приобретает все большее значение. Введение массового обучения породило такое явление, как школьный фольклор. Появились произведения, отражающие как сам учебный процесс («Фита, ижица; хворостина к попке движется»; «Часть речи, которая упала с печи, ударилась об пол, называется “глагол”»), так и отношение к его участникам: Гром гремит, Земля трясется, Ботанеза В класс несется1. Наряду с этим в детский обиход прочно вошли игры, основанные на развитии приобретенных знаний: угадывание слов по нескольким буквам; конструирование новых слов из одного или создание анаграмм; последовательное называние городов по последней букве предыдущего слова и т. д. Широкое распространение грамотности привело к письменной фиксации фольклорных текстов и поставило под сомнение один из основополагающих признаков народного творчества — устность. Известны записи даже столь архаических жанров, как заговоры. Вместе с тем признак вариативности сохранился, что сближает такие результаты массовой творческой деятельности, как фольклор и постфольклор. В подростковой среде отмечена вторичная актуализация художественных практик, ранее имевших ограниченное бытование. Так, в XX в. возродилась девичья альбомная традиция[10] [12], в прошлом характерная лишь для представительниц привилегированного сословия. Наметилось размывание границ между профессионализмом и любительством. Дети стали активнее использовать образцы взрослой смеховой культуры, в частности, так называемые «садистские стишки». Для их авторов это были остросатирические произведения, направленные на дискредитацию ложного пафоса советской эпохи, однако такое толкование вряд ли применимо к художественному сознанию современного подрастающего поколения. Тезис о психотерапевтической функции «садистских стишков», позволяющей с помощью смеха дистанцироваться от страха смерти[13], имеет под собой основание, но настораживает легализация и даже эстетизация внутренних влечений личности, связанных с агрессией и жестокостью[14]. При отсутствии у молодежи должного жизненного опыта это — опасная тенденция. История свидетельствует, что прямые запреты не дают результатов. Необходимо своевременно знакомить детей с фольклорной классикой, формируя параллельный культурный ресурс, в основе которого должен лежать художественный опыт предшествующих поколений.
|
<< | СОДЕРЖАНИЕ | ПОСМОТРЕТЬ ОРИГИНАЛ | >> |
---|