История формирования правовых основ укрепления воинской дисциплины

Правовое регулирование военных отношений наблюдается на самых ранних стадиях развития права. Однако мы в своей работе остановимся на правовом регулировании воинской дисциплины в России в ее историческом развитии.

В Новое время (XIX в.) вопросы обеспечения воинской дисциплины получили наибольшее развитие в таких странах, как Франция и Германия. Во второй половине XIX в. бурное развитие военного права наблюдалось в России, которая имеет его богатые традиции.

С XVI в. по 1917 г. обычно выделяются три наиболее значимых периода развития военного права и его основных институтов: допетровский, период реформ Петра I и последующего их развития, период Александровских реформ второй половины XIX в.

В допетровский период российское военное право соответствовало развитию военной организации общества. Одним из первых правовых памятников военного права является Литовский статут 1529 г. Один из его разделов был посвящен вопросам обороны государства. Положения этого нормативного акта устанавливали ответственность как высшего руководства и командования армии в период сбора войска и проведения военной кампании, так и рядовых ратников за нарушение дозорной и караульной службы.

Ко времени царствования в России Ивана IV относится период разработки и принятия нормативных актов, регулирующих круг служебных обязанностей и персональной ответственности военнослужащих и должностных лиц войска, в том числе вопросы обеспечения воинской дисциплины.

В Уставе ратных, пушкарских и других дел, касающихся до военной науки^[1] — акте иностранного происхождения, переведенном с латинского и немецкого языков, изданном в 1621 г., в эпоху правления Алексея Михайловича — центральное место уделено регламентации военной службы, установлению должностных обязанностей и воинской дисциплины. Устав разделил воинские правонарушения на две основные категории: нарушения специальных обязанностей военной службы и нарушения общеуголовные, но связанные с исполнением обязанностей военной службы. К числу менее важных (менее опасных) воинских правонарушений были отнесены: ослушание и неисполнение приказаний, самовольное оставление службы, нарушение правил соблюдения воинской чести (благочиния), часть из которых можно отнести к нарушениям воинской дисциплины. Названный Устав распространял свое действие на ратных людей и всех тех, кто исполнял какие-либо вспомогательные функции при войске.

Рассматривая историю российского законодательства до начала XVII столетия, можно сделать вывод, что во время господства дружинных отношений между князьями и служилыми людьми для последних не существовало оставления места службы как воинского правонарушения. Постоянной армии на Руси в рассматриваемый период истории еще не было, за исключением стрелецкого и пушкарского полков. Служба в указанных полках была наследственной. Стрельцы и пушкари имели ряд льгот. За малозначительные (дисциплинарные) правонарушения они отвечали перед «своими» военными приказами (Стрелецким и Пушкарским), а за тяжкие преступления их судили, как и всех граждан, в разбойных или воровских приказах.

В Соборном уложении царя Алексея Михайловича 1649 г. наряду с более четкой дифференциацией воинских правонарушений появляются и элементы системы наказаний как общих, так и воинских, в том числе и дисциплинарных.

Первые серьезные попытки кодификации норм военного права были сделаны в период реформ Петра I. Как справедливо отмечается в исторической литературе, узаконения при Петре слагались под влиянием ряда исторических условий, главных из которых — три^[2].

Во-первых, наследие старины, результаты законодательной деятельности предшествующего периода, рассмотренные нами выше. По отзыву знаменитого историка В. О. Ключевского, каждый закон Петра I «либо довершал процесс, начавшийся уже ранее в укладе русской жизни, либо переиначивал сложившееся в ней сочетание составных частей, то разделяя слитые элементы, то соединяя раздельные».

Второе условие, повлиявшее на законодательство Петра I, — это культурное сближение России с Западной Европой, для которого с начала XVIII в. возможности значительно расширились. Законодательство Западной Европы становится образцом для России.

Третьим определяющим условием законодательства Петра являлась война, ставшая основным фоном всему его царствованию. По словам В. О. Ключевского, обстоятельно оценивавшего влияние войны, Петровское управление «поневоле превращалось в генеральный штаб и военную касту; война становилась и колыбелью, и школой реформы, хотя эта школа не давала сосредоточиться, сообщала реформе нервозный, лихорадочный пульс, болезненно-ускоренный ход».

Итак, Россия при Петре I заняла достойное место, вступив в число европейских государств, что в большой степени явилось результатом одержанных страной побед в Северной войне со Швецией, продолжавшейся более двух десятилетий. Победа в войне из-за балтийских берегов, в свою очередь, была следствием создания многочисленной по тому времени постоянной регулярной армии и военно-морского флота.

Петр I принял естественные меры, взявшись за учреждение регулярной армии, создание военного законодательства, в котором закреплялось устройство войск, права и обязанности лиц, входящих в них, их ответственность в случаях нарушения установленного в армии порядка и дисциплины.

Сначала были использованы образцы имевшегося в Западной Европе законодательства. Так, в 1696 г. по приказанию Петра один из ближайших сподвижников царя — бригадир армии Адам Вейде — представил царю предложения «для утверждения порядка и дисциплины при обучении новоучрежденной пехоты». На их основе были составлены «Статьи воинские, как надлежит солдату в житии себя держать и в строю, и в учении, как обходится».

В этих статьях (а их было всего 8) кратко изложены основные обязанности нижних чинов и правила поведения при несении строевой и караульной службы в мирное время, а караульной службы также и в военное время, ответственность за воинские правонарушения.

За нарушения правил поведения (несвоевременную явку в строй, нарушение тишины в строю, пьянство (гульбу), резню ножами, воровство, винную продажу (корчемство), опоздание в караул, передачу в карауле кому-либо своего оружия, самовольное оставление поста) устанавливалось «жестокое наказание», в том числе ношение мушкетов (по 3—5 штук на 2 ч), арест на 1—2 суток, битье шпицрутенами, батогами и кнутом. Если же нарушения правил караульной службы происходили на глазах у неприятеля, то за них предусматривалась смертная казнь.

Статьи воинские полагалось читать вслух два раза в неделю, чтобы «каждому солдату на память иметь». Такие статьи были выданы для руководства генералу Головину при формировании первых солдатских полков постоянного войска.

До появления знаменитого Воинского устава 1715—1716 гг., положившего начало всему последующему военному законодательству России, в начале XVII столетия появилось два важных воинских устава: Уложение или право воинского поведения, изданное 27 января 1702 г. фельдмаршалом Б. Шереметевым, и Краткий артикул А. Меньшикова 1706 г. Основное содержание Уложения было заимствовано из датских воинских артикулов, адаптировано к российским условиям и применялось в подведомственных Шереметеву войсках при походе в Ливонию.

В соответствии с указанным источником в систему наказаний военнослужащих входили и такие правовые меры, которые можно отнести к дисциплинарным: а) ношение мушкетов до 6 штук по 2 ч, с трехчасовыми перерывами, ежедневно в течение нескольких дней (до недели); б) арест под охраной караула на срок до 20 суток; в) наказания имущественного характера: вычет из жалования; г) лишение чести — различные ограничения служебных прав: увольнение со службы, снижение в должности, разжалование в рядовые. При назначении наказания состояние опьянения признавалось отягчающим вину обстоятельством. В заключительных статьях Уложения сказано, что действие его распространяется на всех лиц «от полкового воеводы и до нижнего начального человека и солдата» и всех тех лиц, которые состоят при войске. Таким образом, в Уложении Шереметева предусматривались преимущественно воинские правонарушения и наказания за них были строгие.

Артикул краткий был издан в Санкт- Петербурге в 1706 г.^[3] Как утверждается в работе «Столетие военного министерства 1802—1902 гг.», Артикул краткий был ближайшим предшественником Воинского артикула 1715—1716 гг., имеет с ним много общего, и так как в это же время происходило составление воинского Артикула 1715 г., более пространного, то первый получил название Артикула краткого.

Основными законодательными актами эпохи Петра I были многочисленные уставы, которые на то время представляли собой совокупность правил управления какой-либо отраслью администрации или материального права. Применительно к понятиям нашего времени уставы представляли собой частично кодифицированные законы, действующие в разных сферах: военной, морской, торговой и т. п. Важнейшим из таких уставов был Устав воинский, утвержденный 30 марта 1716 г. Петром I. Разработка указанного Устава велась одновременно с подготовкой и проведением всей Петровской военной реформы. Н. С. Таганцев особо отмечал, что в Артикуле содержались толкования каждой статьи.

Наряду с применением большого количества калечащих наказаний, в то же время в законе появляются такие виды наказаний, которые по существу совпадают с наказаниями, трактуемыми позднее как дисциплинарные: изгнание со службы, публичное извинение, арест и т. п.

При этом арест военнослужащими отбывался не в общих местах заключения, а в специальных армейских помещениях. Они устраивались либо при караулах частей, либо отдельно и назывались гарнизонными местами заключения. В это же время появляются гарнизонные гауптвахты, которые устраивались для отбытия ареста военнослужащими гарнизона. Они находились в непосредственном ведении военных комендантов. Интересно заметить, что такое оправданное положение сохранилось и до настоящего времени. Разновидностями ареста являлись содержание на хлебе и воде, а также «посажение в железа» (заковывание в колодки или содержание в цепях). Арест за караулом назначался на срок до полугода, а содержание на хлебе и воде, «посажение в железа» были кратковременными — на несколько дней. Подобный вид лишения свободы имел большое преимущество перед таким наказанием, как тюремное заключение, так как не отрывал на длительные сроки от войск осужденных военнослужащих. Поэтому тюремное заключение к военнослужащим применялось редко.

Арест у профоса с содержанием под нечестным (позорным) караулом был предназначен для провинившихся младших офицеров и выполнял роль наказания против чести. Для старших офицеров практиковался домашний арест. В соответствии с Воинским уставом на профоса возлагалась полицейская служба в войсках (надзор за арестантами, исполнение телесных наказаний и т. д.).

Были предусмотрены и иные наказания, сходные с дисциплинарными, называемые против чести (лишение чина, увольнение со службы, разжалование офицеров в рядовые), которые были менее строги и не влекли таких тяжких последствий. О них упоминалось как в Уложении Шереметева, так и в Кратком артикуле. Первыми 26 апреля 1715 г. были напечатаны вошедшие впоследствии во вторую часть Воинского устава Воинский артикул и Краткое изображение процессов. Окончательно же Воинский устав был составлен и напечатан в целом 30 марта 1716 г.

Анализируя указанные памятники, следует отметить, что в Воинском артикуле впервые в истории русского права стали подробно регламентироваться воинские правонарушения, т. е. правонарушения, направленные именно против установленного порядка несения воинской службы и воинской дисциплины. Это, безусловно, связано с проводимой Петром I военной реформой, созданием регулярной армии и флота, а также необходимостью поддержания в них крепкой воинской дисциплины. Осуществляя укрепление дисциплины и порядка в армии и в стране суровыми мерами наказания в отношении нарушителей, Петр вместе с тем впервые стал придавать немаловажное значение воспитанию долга защиты Родины, предупредительным целям процесса назначения и исполнения наказания, правовой регламентации уголовно-исполнительных отношений в целях ограничения произвола и догматизма власти. Это указывает на то, что уже в те времена придавалось немаловажное значение профилактике правонарушений.

Анализ исторических материалов показывает, что за воинские правонарушения предусматривались очень строгие из имевшихся мер наказания: в большинстве случаев смертная казнь (через повешение, расстрел, отсечение головы), лишение свободы (ссылка на каторгу и на галеры, заковывание «в железа»), телесные и членовредительные наказания (сечение кнутом и шпицрутенами, нередко до смерти). Лишь в незначительных случаях применялись специальные виды воинских наказаний, которые можно отнести к дисциплинарным.

Так, в отношении офицеров предусматривались особые воинские наказания в виде отставления от службы (на время или вовсе), лишения чина и достоинства (наказания с позорящим элементом), лишения всех прав состояния (шельмования), разжалования и продолжения службы в качестве рядового, ареста у профоса (палача), лишения отпуска. К солдатам в качестве специальных воинских наказаний применялись ношение ружей (мушкетов) и седел (в кавалерии), избиение шпицрутенами, арест с помещением под караул (на хлеб и воду).

Законодательство о специальных воинских наказаниях в последующем продолжало изменяться, совершенствоваться

¹

Об этом более подробно см., напр.: Толкаченко А. А. Правовые основы исполнения уголовных наказаний, применяемых к военнослужащим : дис. ... докт. юрид. наук. М., 1997. С. 58 ; Его же. Становление и развитие системы исполнения уголовных наказаний в России (военно-пенитенциарные аспекты). М., 1997 и др.

в сторону их расширения. В настоящее время из тех воинских правовых мер, которые применялись в петровские времена как дисциплинарные взыскания, сохранились арест и лишение воинского звания.

В царствование Екатерины II развитие военного права было связано с попыткой создания общего, единого уголовного уложения «на началах разума и естественного права»^[4], основной целью наказания по которому является не возмездие и устрашение, а исправление и воспрепятствование преступникам совершать новый вред обществу.

К периоду 30-х гг. XIX в. относится идея создания воинских дисциплинарных частей, само появление которых поставило проблему дальнейшего разграничения уголовной и дисциплинарной ответственности военнослужащих.

Промежуточным этапом военного права феодальной и буржуазной России был Воинский устав о наказаниях, который неразрывно связан с Уложением 1845 г. В них были сделаны первые попытки отойти от свода законов к кодексу.

При Александре II, в 60-х гг. XIX в., началась реформа во многих сферах жизни общества и государства, в том числе правовой. 5 мая 1863 г. Высочайшее утверждение ввело в действие Воинский устав о наказаниях. В это же время был введен и Устав дисциплинарный, последняя редакция которого относится к 1888 г. Проводимая реформа российской армии потребовала изменений в области военного законодательства. В 1874 г. российская армия переходит к комплектованию на основе всеобщей воинской повинности. 7 февраля 1874 г. началась работа над новым Воинским уставом о наказаниях. К этому же времени относится формирование законодательства о дисциплинарных батальонах и ротах (до 1879 г. — военноисправительные роты). Однако в Уставе 1875 г. отсутствовало принципиальное деление преступных деяний военнослужащих на воинские, общеслужебные и общие, что, по мнению такихвоенных юристов, как Ф. А. Неелов и В. Д. Кузьмин-Караваев^[5], было неверно.

Научная разработка военного (военно-административного) права началась в России сравнительно поздно: только в 1860 г. вышло первое оригинальное сочинение Аничкова «Военное хозяйство», затем появились труды в других областях военного права. Указанные теоретические разработки послужили основой появления справочных изданий для офицеров, производящих дознание и принимающих участие в отправлении правосудия; из них наиболее распространены труды Анисимова, Мартынова, Швейковского и Щербакова. В 1858 г. вышел «Военно-энциклопедический словарь» Зедделера; к 1892 г. была закончена «Энциклопедия военных и морских наук» Леера. Все это свидетельствовало о формировании в русской армии высокой для второй половины XIX в. правовой культуры офицерского корпуса. По оценке ученых-юристов, военное право России занимало в то время одно из ведущих мест в Европе.

В этой связи представляют научный интерес исследования А. М. Добровольского, занимавшегося проблемой специфики положения военнослужащих в области публичного права. По его мнению, в известных случаях нормы общего права в отношении военнослужащих не получают применения или же для них в силу особенностей их служебного положения создаются специальные нормы. Как в том, так и в другом случае права военнослужащих могут подвергаться ограничениям, или же наоборот, они в этом отношении могут быть поставлены в привилегированное положение по сравнению с другими гражданами. Эту точку зрения разделяли А. Д. Градовский, А. Н. Греков и другие российские ученые^[6].

Впервые российскими юристами в военном праве была поставлена научная, практически значимая проблема соотношения прав и обязанностей военнослужащих. Поскольку в этих случаях нормы общего права не могут быть применимы, то для возможности осуществления военнослужащими своих гражданских прав государство было призвано создать для них специальный закон, в котором, кроме ограничений, присутствовали бы и соответствующие привилегии.

Характерным для российской армии было то, что все до мельчайших подробностей регламентировалось уставами, а выполнение устава было строжайшей обязанностью. Дисциплина не была ни «палочной», ни «суровой», ни основанной на произволе — она была именно такою, какая необходима для организованной жизни в мирное и военное время, а в бою — для организованного самопожертвования военнослужащих. Устав не разрешал оставлять проступки, упущения по службе и преступления без взыскания, но и разрешал наказывать военнослужащих только соответственно вине и обстоятельствам дела. Не было наказаний денежных, телесных или унижающих (если не считать унижением постановку «под ружье» на виду всех).

Никто — ни солдат, ни офицер — не мог жаловаться на строгость взыскания, но всякий имел право и возможность жаловаться на наложение незаслуженного или не предусмотренного законом наказания или же вообще на неудовлетворение его тем, что ему по закону полагалось (например: солдат по Георгиевскому Статуту заслужил Георгиевскую медаль, а ему не дали этой награды; смерть брата его делала единственным кормильцем семьи, а его почему-либо не отпускали с военной службы; пища была хуже, чем положено по интендантской раскладке и т. д.)^[7].

Не было различия между дисциплинарными правилами для солдат и офицеров, но к офицерам предъявлялись более строгие требования. Офицер и в личной жизни был во власти дисциплины, причем от него требовалось выполнение и таких правил поведения, которые не закреплялись в уставах: в ресторане, при входе старшего в чине, полагалось просить разрешения продолжать сидеть за столом; в театрах требовалось стоять во время антрактов; в присутствии старшего офицера воспрещалось курить без его специального разрешения; при встрече на улице с генералами, начиная от командира корпуса, офицер (пеший или конный) становился во фронт, нарушая движение пешеходов или экипажей. Но российское офицерство не противилось этим правилам, находя, что консерватизм в традициях способствует их развитию в вооруженных силах.

Одной из характерных особенностей состояния военного законодательства периода Первой мировой войны до 1917 г. являлось усиление либеральных течений в армии. В то время русские юристы-либералы ставили под сомнение необходимость существования военной юстиции, которая не нравилась и нарушителям воинской дисциплины и правопорядка.

Так, например, до Февральской революции в русской армии было 195 тыс. дезертиров, на 1 августа 1917 г. — уже 365 тыс., а к началу Октябрьской революции их насчитывалось около 2 млн человек^[8]. Кроме того, криминализация армейской среды усиливалась ее пополнением бывшими уголовниками, освобожденными в силу широкой амнистии, что не укрепляло воинскую дисциплину и не способствовало боеспособности войск.

Временное правительство в это время оказалось в сложнейшем положении. Военно-исторические материалы убедительно свидетельствуют, что многие популистские меры окончательно развалили дисциплину в армии, способствовали ее полному разложению и распаду, несмотря на последующие жесткие меры. Это тоже тяжелый и нужный урок, не потерявший актуальности и сегодня, в период гуманизации современной военной службы.

Как видно, драматизм правления Временного правительства состоял в том, что оно пыталось объединить воедино с целью укрепления государственной и воинской дисциплины принципы единоначалия и демократии. Но в слабом государстве, при отсутствии надлежащей правовой и исполнительской базы, в конкретных исторических условиях системного кризиса эти попытки не увенчались успехом.

Таким образом, период с XVIII в. по 1917 г. можно характеризовать в большей части как этап становления и развития российского военного права и его основного института — воинской дисциплины. Именно в это время происходит формирование законодательных основ прохождения военной службы, уголовной и дисциплинарной ответственности военнослужащих за воинские правонарушения. Русская армия в 1716 г. получила первый Устав воинский, содержащий не только постановления о преступлениях и наказаниях, как воинских, так и общих, но и положения военно-уставного характера, а также правила привлечения к ответственности военнослужащих и нормы, упорядочившие образование и деятельность военных судов. Впервые в истории русского права были подробно регламентированы воинские правонарушения, т. е. деяния против установленного порядка несения воинской службы и воинской дисциплины.

Нормы о воинских дисциплинарных правонарушениях в последующем получили дальнейшее подробное и оправданное развитие в российском военном законодательстве: в Дисциплинарном уставе 1864 г., в законодательстве советского периода, в Дисциплинарном уставе РФ 1993 г. и обеспечили преемственность российского военного права на всех этапах развития российской государственности.

В советский период развитие военного права было приостановлено до конца 30-х гг., более того, военное право представляло собой всего лишь межотраслевой (комплексный) правовой институт. Это обстоятельство означало на практике упрощение комплекса военных отношений как предмета правового регулирования.

В ходе Первой мировой войны, в которой в наибольшей степени проявились межимпериалистические противоречия, военное право и военная наука, представителями которой являлись М. В. Алексеев, А. А. Брусилов, все в большей степени обращает внимание на субъективный фактор — проблемы подготовки солдат, укрепление воинской дисциплины, управления войсками, место и роль армии в государстве.

Армия, по А. А. Брусилову, в переломный для страны момент становится влиятельной политической силой, что требует от нее ясного осознания политических задач. Отсутствие четкого понимания этого привело к тому, что руководство армией со стороны офицеров было потеряно и сам офицерский корпус оказался «в руках солдатской массы»^[9]. Одной из важнейших причин этого, пишет А. А. Брусилов, является то, что «разумные начала воинской дисциплины и законы, управляющие войсками» были потеряны. От восстановления этих начал, правовых основ жизнедеятельности армии зависит, по его мнению, и выполнение солдатом своего воинского долга. Как мы видим, для полководца воинская дисциплина и законы, управляющие войсками, являются обязательным и, пожалуй, важнейшим условием выполнения армией своей основной задачи — защиты государства.

В годы Февральской революции 1917 г. А. И. Деникин, сознавая важность единоначалия и дисциплины в армии, резко выступил против создания солдатских организаций с широкими полномочиями. На посланный военным министром Временного правительства А. И. Гучковым проект создания системы солдатских организаций с достаточно широкими полномочиями, разработанный на Западном фронте, он ответил телеграммой: «Проект направлен к разрушению армии»^[10]. Основным в его понимании роли армии стал тезис, четко сформулированный в приказе от 3 августа 1917 г. «стать крепко в защиту русской государственности». Этот лейтмотив постоянно присутствует во всех трудах и выступлениях А. И. Деникина, в том числе и при оценке борьбы Красной армии с фашистской Германией. В приказе № 876 от 4 августа того же года А. И. Деникин, осознавая значение обеспечения воинской дисциплины, поддержания и укрепления воинского правопорядка, требовал от соответствующих начальников действовать в рамках существующего военного законодательства.

Самостоятельный этап в истории военного законодательства России, в том числе и в сфере развития правовых основ обеспечения воинской дисциплины, образует советский период. Он характеризуется принципиально новым подходом к конструированию военного законодательства.

Сразу после Октябрьской социалистической революции новая власть, стремясь выработать собственную политическую и военно-правовую линию в борьбе не только с преступностью, но и с воинскими дисциплинарными правонарушениями, руководствовалась исключительно классовым подходом. Он реализовывался прежде всего в военной среде, что в условиях гражданской войны было вынужденным и оправданным. Так, например, были созданы Всероссийская чрезвычайная комиссия (ВЧК), революционные военные трибуналы. Уголовная и дисциплинарная ответственность солдат и матросов определялась главным образом отдельными законодательными актами — декретами советской власти.

Первые такие нормативные акты появились уже в конце 1917 — начале 1918 г.: приказ Полевого штаба Главковерха по Петроградскому военному округу о введении гласных товарищеских судов, декреты и постановления Совета рабочей и крестьянской обороны о дезертирстве, декрет Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) и Совета народных комиссаров (СНК) «О местностях, объявленных на военном положении» и некоторые другие^[11]. В декретах содержались правовые нормы как общего характера, так и специально касающиеся военнослужащих. Они были направлены на закрепление в армии нового социалистического правопорядка и пресечение преступных посягательств на обороноспособность Советского государства.

В некоторых случаях вопросы ответственности за отдельные нарушения воинской дисциплины решались на местах соответствующими органами военного управления. Так, приказом Главного верховного командования по Петроградскому военному округу была установлена ответственность за самовольное оставление поста, пьянство при несении караульной службы, совершение проступков, принижающих звание гражданина-воина и т. д., а также за «серьезные проступки по службе и против революции». Меры наказания — от выговора до лишения очередного отпуска, назначения на хозработы в частях на срок до 4 недель — определялись товарищескими судами, а более строгие — революционными судами при местных советах. Согласно приказу по флоту и морскому ведомству «О переходе управления флотами в ведение центральных комитетов флотов», виновные в отказе от «исполнения служебных обязанностей и невыполнении приказов, распоряжений и постановлений» рассматривались как враги народа и предавались военно-революционному суду.

Основными задачами правовых норм, определяющих ответственности в сфере воинских правоотношений, изданных в этот период, были охрана нового революционного правопорядка и обеспечение воинской дисциплины в армии, борьба с контрреволюционерами, подрывающими безопасность новых воинских формирований.

С началом Гражданской войны и военной интервенции первостепенной задачей стало создание массовой централизованной и высокодисциплинированной регулярной рабоче-крестьянской армии. В условиях, когда Красная армия стала массовой, военное законодательство было направлено не только против контрреволюционеров, но и против тех, кто злостно нарушал установленный порядок несения военной службы и требования воинской дисциплины. Как писал В. И. Ленин, «Красная армия создала невиданно твердую дисциплину не из-под палки, а на основе сознательности, преданности, самоотвержения самих рабочих и крестьян»^[12]. Однако вопреки данному утверждению поддержание воинской дисциплины в армии на первоначальном этапе ее строительства зачастую основывалось не на сознательности, преданности и самоотвержении, а на репрессивном характере действий органов революционной власти.

Вопросы военного строительства в Советской России, а затем и в СССР применительно к новым социально-политическим условиям обеспечения воинской дисциплины были в наиболее фундаментальной постановке рассмотрены М. В. Фрунзе, который выступил за возвращение к системе единоначалия и за ликвидацию института военных комиссаров «как излишнего придатка». Это вытекало из следующего основополагающего принципа построения армии, значение которого он выделял вполне определенно: «Поддержание служебной дисциплины в рядах армии является обязательным и необходимейшим условием ее мощи, и в этом отношении требования Советского государства — самые решительные».

Для советского периода до 40-х гг. характерно резкое снижение общей правовой культуры и отход от традиций русской армии. Прежде всего, это относится к офицерскому корпусу, который на протяжении веков являлся стержнем поддержания воинских традиций и правовой культуры русской армии. Эти изменения предопределили формирование иного характера института воинской дисциплины.

Воинская дисциплина как совокупность специфических отношений военной службы, объединяющая весь армейский организм, включающий офицерский корпус и остальной личный состав, практически перестала существовать. Если ранее дисциплина офицеров как основного стержня армии была построена на понятиях офицерской чести, то в новых условиях замена офицерской чести идеологизированными понятиями привела к потере офицерским корпусом своих ведущих позиций в области формирования правовой культуры.

Следовательно, дисциплина остального личного состава могла основываться только на соблюдении установленных порядка и правил поведения военнослужащих. Таким образом, постепенно наблюдалось изменение содержания как института воинской дисциплины, так и понятия воинской дисциплины, его сужение и субъективация.

Реформа армии 192И—1925 гг., направленная на организационное оформление всех вооруженных сил на основе опыта предшествовавших войн, потребовала разработки и принятия нового военного законодательства, в том числе во введении единоначалия, явившегося важнейшим фактором дальнейшего обеспечения воинской дисциплины и укрепления порядка в армии, организованности и боеспособности войск. Так, например, Т7 июля 1927 г. ЦИК и СНК СССР приняли новое Положение о воинских преступлениях^[13], которое с некоторыми изменениями и дополнениями действовало до 1959 г. Военная реформа повлекла за собой введение новых общевоинских уставов, в 1925 г. был принят Временный дисциплинарный устав Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА).

Согласно ст. 1 данного Устава, воинская дисциплина состояла в точном соблюдении порядка, установленного в РККА законами и уставными требованиями, а также поддерживаемого приказами и распоряжениями начальников. Статья 8 устанавливала, что дисциплинарные взыскания применяются за проступки, нарушающие требования дисциплины.

В период, предшествовавший Второй мировой войне, интересы укрепления военного могущества и обороноспособности Советского государства требовали проведения специальных, в том числе и правовых, мероприятий по повышению трудовой и воинской активности, дальнейшему укреплению организованности и обеспечению дисциплины как в стране в целом, так и в Вооруженных Силах с тем, чтобы быть готовыми к отражению возможной агрессии империалистов. С этой целью 1 сентября 1939 г. был принят Закон о всеобщей воинской обязанности.

Кроме того, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 июля 1940 г. были внесены изменения в ст. 193.7 Уголовного кодекса РСФСР, направленные на усиление ответственности за уклонение от военной службы. Уголовно наказуемой признавалась самовольная отлучка рядового и младшего начальствующего состава, совершенная неоднократно, продолжительностью до двух часов, или хотя бы один раз, но продолжительностью свыше двух часов, за что в настоящее время применяются меры дисциплинарного воздействия. Совершение самовольной отлучки в военное время являлось квалифицированным составом этого преступления. За самовольную отлучку в мирное время предусматривалось наказание — направление в дисциплинарный батальон на срок от шести месяцев до двух лет. Данный вид наказания впервые был введен в советское уголовное законодательство этим Указом, на основании которого СНК СССР утвердил Положение о дисциплинарном батальоне в Красной армии. Тем самым была создана возможность исправления и перевоспитания лиц, совершивших правонарушения, в условиях воинской службы. Самовольная отлучка свыше суток признавалась дезертирством, за которое в военное время предусматривалась высшая мера наказания — расстрел с конфискацией имущества.

В следующем дисциплинарном уставе РККА 1940 г. воинская дисциплина уже определялась как знание и строгое соблюдение установленного в Красной армии порядка, основанного на законах советского правительства и на воинских уставах, регламентирующих жизнь, быт и боевую деятельность войск.

Военное законодательство военных лет сыграло важную роль в обеспечении дисциплины и укреплении порядка в Вооруженных Силах и способствовало организации отпора врагу и победе в Великой Отечественной войне.

После окончания войны многие нормы, необходимость принятия которых вызывалась условиями военного времени, были отменены. Научно-технический прогресс в 1950-х гг. привел к изменениям материальных средств ведения войны. Это в свою очередь оказало активное воздействие на характер воинского труда, организационную структуру армии, отношения среди личного состава армии, потребовало повышения дисциплинированности каждого военнослужащего в решении общих задач, стоящих перед Вооруженными Силами. Дисциплинарный устав 1946 г. и последующие уставы определяли воинскую дисциплину как строгое и точное соблюдение всеми военнослужащими порядка и правил, установленных советскими законами и воинскими уставами^[14], были направлены на обеспечение этих задач.

Происшедшие в армии изменения вызвали необходимость принятия ряда новых правовых норм, в том числе и в сфере правого регулирования обеспечения воинской дисциплины. В связи с этим в 1960 и 1963 гг. были приняты новые общевоинские уставы, что потребовало уточнения правовой регламентации порядка несения боевого дежурства, а также гарнизонной, караульной и других специальных служб. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 января 1965 г. ст. 9 Закона была дополнена пунктом, предусматривающим применение правил Дисциплинарного устава за самовольную отлучку, совершенную при смягчающих обстоятельствах. Различные изменения были внесены в семь статей Закона, некоторые из них носили принципиальный характер. Так, произошла декриминализация оскорбления на словах или ненасильственным действием подчиненным начальника или младшим старшего, а равно начальником подчиненного или старшим младшего (п. «а» ст. 7 Закона существовавшей редакции).

Как видно из приведенных определений, в понятии воинской дисциплины постоянно выделяется ее субъективная сторона, т. е. соблюдение установленных порядка и правил поведения военнослужащих.

Этап развития советского военного права и его составной части института воинской дисциплины характеризовался существенным ослаблением интереса военных юристов к общеметодологическим вопросам, что определяется рядом причин, среди которых общая недооценка права как общественного регулятора — отход от классической теории права — и зачастую отождествление его с системой законодательства.

Таким образом, в рамках советского этапа развития военного права и его составной части института воинской дисциплины можно выделить несколько периодов.

Научно-теоретическая конференция по проблемам военного права, состоявшаяся в 1939 г. и определившая основные направления разработки теории военного права, ознаменовала окончание первого периода (1917—1939) и наметила направления военной реформы, проводимой в связи с угрозой надвигающейся войны, которые были закреплены в Законе о всеобщей воинской обязанности. Однако дальнейшее развитие военного права было прервано войной.

Во втором периоде (1940—1980) на научных конференциях и сессиях совета Военно-юридической академии (1940, 1954 и 1956), определились два концептуальных подхода к решению поставленных исследовательских задач: разработка военно-правовых проблем в рамках сложившейся системы советского права и разработка военно-правовых проблем на основе признания концепции военного права как отраслевой военноюридической науки. Основным предметом обсуждения на научных конференциях 1954 и 1956 гг. были изменения в системе военного законодательства, происшедшие после окончания Великой Отечественной войны. Это, в свою очередь, потребовало и нового осмысления проблем развития института воинской дисциплины.

Третий период приходится на 80-е гг. (1980—1991), когда теоретики военного права переориентировались на исследование базовых теоретических проблем военного права: его понятия, сущности и содержания, места в системе советского права^[15]. Однако в силу недостаточной методологической разработанности общих проблем права и противопоставления советского права международному переход к новому этапу развития российского военного права в это время не состоялся. Это обусловило, по нашему мнению, и недостаточное внимание исследователей к общим проблемам воинской дисциплины.

Начальный период нового этапа развития военного права 90-х гг. XX в. характеризовался не столько качественным изменением в методологии исследования, сколько более точной постановкой новых задач. В рамках обсуждения проблем развития военного права в ходе круглого стола «Военное право: состояние и перспективы развития» было отмечено, что «в общей теории права военному праву пока не отводится самостоятельной роли». Так, академик А. А. Тер-Акопов подчеркнул, что «необходимо уточнить предмет военно-правовой науки», поскольку действующие концепции военного права и военноюридической науки сложились главным образом в середине 1960-х гг. Более того, создание теории военного права, по его мнению, требует «институировать военно-юридическую науку как относительно самостоятельную отрасль знаний, отказаться от излишнего акцентирования на комплексном характере военного права, поскольку это ведет к научной недооценке специфичных для Вооруженных Сил закономерностей»^[16].

Однако нерешенность общих вопросов развития российского права на современном этапе не позволила отойти от сложившихся стереотипов в отношении военного права. Большее внимание было уделено вопросам весьма важным, но логически решаемым лишь на основе новой теории военного права: «сущности военного законодательства, его фактического состояния и необходимости совершенствования», «влияния новой военной доктрины на развитие военного законодательства, укрепление правопорядка и законности» и т. д.

Анализ истории развития военного законодательства, военного права и правовых основ обеспечения воинской дисциплины свидетельствует о том, что создание регулярных воинских частей в военной организации государства требует установления в ней определенного порядка прохождения военной службы, принятия соответствующих дисциплинарно-правовых мер для поддержания уровня воинской дисциплины в войсках с целью ее защиты от неправомерных посягательств. Эти меры представляют собой комплекс специальных, адресованных только военнослужащим норм, включающих правовые средства обеспечения воинской дисциплины, дисциплинарную практику командиров (начальников), дисциплинарную ответственность за воинские правонарушения и профилактику воинских правонарушений.

Особенности этапа становления и развития правовых основ обеспечения воинской дисциплины в советское время подтвердили жизненность классических утверждений о том, что «в современном государстве право должно не только соответствовать общему экономическому положению, не только быть его выражением, но также быть внутренне согласованным выражением, которое не опровергало бы само себя в силу внутренних противоречий». Право нельзя понять само по себе, а лишь взяв его с материальными жизненными отношениями, только с учетом его обусловленности общественными отношениями и обратного воздействия на них^[17].

• [1] См.: Розенгейм М. П. Очерк истории военно-судных учреждений в России до кончины Петра Великого. М., 1878. С. 257—266, приложения: О статейной росписи пушкарской. 2 Точнее, Устав был заимствован из Военной книги (Kriegsbuch), изданной в Германии в 1575 г. 3 См.: Уголовное право Российской Федерации. Преступления против военной службы : учебник. М., 1999. С. 24.
• [2] См.: Три века. Россия от смуты до нашего времени. Т. 3 : исторический сборник. М„ 1992. С. 182—184. 2 Ключевский В. О. Курс русской истории. Т. IV. С. 281. 3 Ключевский В. О. Курс русской истории. Т. V. С. 77, 80, 82, 274, 286, 287.
• [3] См.: Розенгейм М. П. Очерк истории военно-судных учреждений в России до кончины Петра Великого. СПб., 1878. С. 294—313, приложения: Артикул краткий. 2 В то время в России существовали два уголовных закона: Уголовное уложение 1649 г. и Устав воинский 1716 г. Артикул представлял собой своеобразный комплексный боевой, военно-административный, военно-уголовный и уголовно исполнительный кодекс России. Кроме того, Устав воинский был законодательным актом, который включал в себя независимые друг от друга наказания различных видов. 3 Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Т. 1. М., 1994. С. 101.
• [4] Таганцев Н. С. Указ. соч. Т. 2. С. 101. 2 См.: Толкаченко А. А. Становление и развитие системы... С. 32. 3 См.: Кузьмин-Караваев В. Д. Указ. соч. 4
• [5] Профессор В. Д. Кузьмин-Караваев, объясняя потребность принятия нового военно-уголовного закона, подчеркивал, что Воинский устав о наказаниях устарел, потому что он есть собрание дополнений и изменений к Уголовному уложению, составленному для армии, комплектовавшейся рекрутскими наборами. 2 См. также: Затлер Ф. К. О госпиталях в военное время. СПб., 1861 ; Его же. Записки о продовольствии войск в военное время. СПб., 1865 ; Его же. Краткий критический обзор механизма армии. Варшава, 1867 ; Лобко П. Л. Записки военной администрации. СПб., 1867 ; Фадеев Р. А. Вооруженные силы России. М., 1868 ; Газенкампф М. А. Очерк современного состояния вооруженных сил Турции. СПб., 1876 ; Его же. Военное хозяйство. СПб., 1880 ; Реди-гер А. Ф. Унтер-офицерский вопрос. СПб., 1880 ; Его же. Мобилизация армии. СПб., 1886 ; Его же. Комплектование и устройство вооруженной силы. СПб., 1892 ; Макшеев Ф. А. Военная администрация. СПб., 1894. 3 В этот же период появляются работы, определяющие военно-уголовный процесс, напр.: Абрамович-Барановский С. С. Значение военного начальства в военном процессе. СПб., 1896 ; Лыкошин А. С. Порядок постановления вопросов в военных судах. СПб., 1896 ; Огнев Д. Ф. Военная подсудность. СПб., 1896. 4 См.: Бобровский П. О. Состояние военного права в Западной Европе в эпоху учреждения постоянных войск. СПб., 1881.
• [6] По их мнению, установление для военнослужащих льгот, привилегий главным образом имеет смысл тогда, когда в силу их служебного положения осуществление принадлежащих им гражданских прав является затруднительным или фактически невозможным. Это связано и с самими условиями прохождения службы, а следовательно, необходим специальный закон, закрепляющий права и обязанности военнослужащих. По такому пути пошли Франция, Россия и другие государства, приняв специальные законы о статусе военнослужащих. 2 См.: Мигачев Ю. И. Правовой статус военнослужащих русской армии конца XIX — начала XX столетий // Право в Вооруженных Силах. 1999. № 1. С. 20—22.
• [7] Было два способа для принесения жалобы — подача солдатом докладной записки, а офицером — рапорта непосредственному начальнику, который обязан был направить жалобу тому начальнику, который этот вопрос мог разрешить. Воспрещалась подача коллективных жалоб или жалоб за другого военнослужащего. Если жалоба содержала лживые сведения, то на военнослужащего налагалось взыскание. Обоснованная жалоба удовлетворялась командованием. Более подробно об этом см.: Туганов Ю. Н., Дробышевский В. С. Военное право: история, предмет, институты. Иркутск ; Чита, 2005. 2 См.: Мигачев Ю. И. Указ. соч. С. 20—22. 3 См.: Духовской М. В. Русский уголовный процесс. М., 1908. С. 435— 441 ; Полянский Н. Н. Эпопея военно-полевых судов. М., 1934 ; Чельцов-Бе-бутов М. А. Очерк истории суда, уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. М.,1957. С. 811—812.
• [8] См.: Френкин М. Русская армия и революция. 1917—1918. Мюнхен : Logos, 1978. С. 25 и др. 2 См.: Френкин М. Указ. соч. С. 25. 3 См. также об этом: Петухов Н. А. История военных судов : монография. М., 2003.
• [9] См.: Брусилов А. А. Мои воспоминания. М., 2001.
• [10] См.: Миллер В. И. Солдатские комитеты русской армии в 1917. М., 1974. С. 151. 2 См.: Приказы главнокомандующего армиями Юго-Зап. фронта. Б. м., 1917. Пр. № 875. 3 Приказы главнокомандующего армиями Юго-Зап. фронта. Пр. № 875.
• [11] См.: СУ РСФСР. 1918. № 99. Ст. 1015 ; 1919. № 9. Ст. 94 ; № 25. Ст. 287 ; 1920. № 26. Ст. 126.
• [12] См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 38. С. 240. 2 Цит. по: Фрунзе М. В. Единая военная доктрина и Красная Армия // Красная Новь. 1921. № 1. С. 94—106.
• [13] См.: СУ РСФСР. 1927. № 50. Ст. 505. 2 См.: Ведомости Верховного Совета СССР. 1939. № 32.
• [14] См. дисциплинарные уставы 1946, 1960, 1975 гг.
• [15] Среди военных юристов этого периода отметим имена А. П. Косицына, Н. И. Краснова, В. Н. Кудрявцева, А. И. Лепешкина, А. Е. Лунева, В. Д. Меныпа-гина, И. Ф. Побежимова, П. И. Романова, Е. А. Скрипилева, В. И. Смолярчука, Н. А. Стручкова, С. С. Студеникина, В. М. Чхиквадзе. 2 См.: «Круглый стол» журнала «Государство и право» // Государство и право. 1994. № 8-9. С. 5. 3 Государство и право. 1994. № 8-9. С. 22, 23.
• [16] Государство и право. 1994. № 8-9. С. 22, 23. 2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 37. 2-е изд. М., 1965. С. 418.
• [17] См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 162 ; Т. 13. С. 6. 2 Общая теория права и государства : учеб, для студ. вузов / под ред. В. В. Лазарева. М. : Юристъ, 2005. С. 40.