Социокультурные импульсы морского пространства

В стихии Моря древний человек видел изначально враждебную себе среду, олицетворяющую опасность и зло. Для преодоления древнего религиозного ужаса перед морской пучиной человек должен был предпринять значительные технические усилия. Корабль, в отличие от Дома, это уже целиком искусственное техническое средство освоения природной стихии Моря, символизирующее тотальное господство человека над природой. Бросившись "в пучину вод", человек и сам бросил нешуточный вызов природе. Для этого он должен был хоть на минуту представить себя сверхчеловеком, который способен "стать вровень с Богами" (Ф. Ницше). Но это было лишь началом тотального противостояния Абсолютной Техники и мировой гармонии Космоса.

Корабль – это вечное движение и ощущение невидимой опасности, непрерывно исходящей из окружающей стихии. Между Кораблем и Морем существуют напряженные отношения противоборства, которые никогда не смогут стать гармоничными. Человек на Корабле вынужден в первую очередь охранять и защищать пространство социальных отношений ("права человека"), подавляя природные стихии. Он только использует дары Моря: ловит рыбу и других многочисленных морских животных. Но никогда Корабль не будет для этих животных благоприятной экологической нишей, напротив, здесь они, как правило, находят только свою погибель.

Однако и сами люди на Корабле находятся в весьма сложных отношениях, которые принято называть экстремальными. В постоянной борьбе со стихией Моря они привыкают больше доверять технике, чем друг другу. Корабль плывет по морю, но человек управляет кораблем по приборам, "по информации", доверяя не себе, а технике. Собственность, наследство, брак, жилище – все это теряет ценностное значение для людей Моря. Безусловная вера в Прогресс, который отождествляется с техническим прогрессом, быстро становится главным правилом жизни на Корабле. И если капитаном вдруг оказывается "сильная личность", то Корабль способен мгновенно превратиться в "прекрасный новый мир" Олдоса Хаксли и Джорджа Оруэлла. Номос Моря в отличие от Номоса Земли делает все утопии человеческого разума опасно осуществимыми.

В этом состоит главный парадокс крайнего антропоцентризма Номоса Моря: повинуясь человеческой воле, он способен привести к антропологической катастрофе. Поставленный в центр Корабля, "освобожденный от оков Прометей" согласно законам человеческой психологии осваивает азбуку власти значительно быстрее, нежели азбуку управления. Решение о том, что наука должна быть превращена в непосредственную производительную силу, инструмент практического овладения природой, очень быстро становится главным девизом на флаге Корабля, властно сформулированным его капитаном. Робкие сомнения тех, кто полагал, что техника способна поработить самого человека, квалифицируются как фантастические, и в результате появляется новый литературный жанр научной фантастики. Но реальные изменения, происходящие в пространстве культуры под влиянием техники, становятся настолько стремительными и дерзкими, что намного превосходят самые головокружительные гипотезы писателей-фантастов.

Пример

Математики и логики стали всерьез обсуждать вопрос: как возможны "невозможные миры". В результате они доказали, что невозможное в двузначной классической логике, вполне осуществимо в многозначных, машинно-исчисляемых логических системах. Физики начали оперировать 10-11-мерным пространством, изображая его с помощью ЭВМ, без которых такое пространство вообще невозможно. Наконец, были изобретены мнимые, виртуальные реальности: человек присутствует в них только идеально. Синтез компьютерной графики, объемного звучания, телевидения, специальных костюмов, начиненных датчиками со средствами обратной связи, позволил создать абсолютно искусственную среду, пребывая в которой человек отчуждает свое сознание от тела. Не выходя из комнаты, он в своем сознании переживает, как летает на дельтаплане, поднимается на Эверест или опускается на дно океана. Правда, все эти ощущения суть эрзацы, и потому изобретение виртуальных реальностей способно привести в подлинный восторг только импотентов. Ситуацию создания постчеловеческой цивилизации в присущей ему блестящей сатирической манере прокомментировал Александр Зиновьев: "Не надо идеализировать человечные отношения. Качество сверхчеловечных отношений, как правило, выше, чем человечных. И они надежнее человечных. Человечные друзья предают не реже, а чаще сверхчеловечных. А о любовницах и говорить нечего. То же самое можно сказать и о прочих отношениях"^[1].

На языке современной политической науки постчеловеческая цивилизация – это сложное, многомерное искусственное пространство, созданное самим человеком, но функционирующее и развивающееся независимо от него, по своим собственным автономным законам. В этом искусственном Космосе человек незаметно для самого себя превращается в человеческий фактор, компонент более общей технической целостности. Благодаря развитию вычислительной техники, средств информатики многие операционно-технические функции, в том числе интеллектуальные, стали от человека уходить. Мир техники перестал быть ценностно-нейтральным и подопечным человеку, поскольку во всех прогнозах интеллектуализации ЭВМ речь идет о передаче технике центров принятия решений.

Номос Моря и его Корабль сегодня олицетворяют техническую пространственную парадигму человеческого существования, и все цивилизации Запада, культуры Моря, отражают эту парадигму в этике человеческих отношений, а тем самым и в политической этике. Уже Томас Гоббс показал, что свобода здесь покоится на силе. Наш современник Жан Тириар добавил, что в эпоху научно-технической революции сила служит знанию, а знание придает силы^[2]. Но в постчеловеческом мире сила становится постчеловеческой: если верить знаменитому критерию Тьюринга, то в тех случаях, когда робот выполняет функции человека, его можно признать человеком! И тогда прав оказывается Александр Зиновьев, утверждая, что в постчеловеческом мире "сверхчеловек сверхчеловеку – робот".

В условиях, когда сила техники приобретает онтологическую самостоятельность и собственную рациональность это становится опасным прежде всего для самого человека. Силовая парадигма организации пространства культуры в ситуации, когда эскалация силы не знает границ, способна взорвать любое пространство. При этом каждый силовой шаг на пути отвоевания новых границ чреват эффектом бумеранга со стороны природного Космоса. Когда вооруженный до зубов сверхсложной техникой человек-робот обретет способность тотального силового наступления на природу, она может ответить на это глобальным экологическим кризисом такой мощи, что зарвавшийся "победитель" будет повергнут в прах.

Об опасности такого рода в свое время предупреждал классик силовой политики Карл фон Клаузевиц: "...каждый из борющихся предписывает закон другому; происходит соревнование, которое теоретически должно было бы довести обоих противников до крайностей"^[3]. И вот крайности всерьез обозначились. В международных организациях на самых высоких политических уровнях признано, что эскалация гонки вооружений во многом определяется собственной логикой техники. Даже этапы сокращения вооружений необходимы прежде всего для того, чтобы выйти в производстве на новые технологические уровни. Другими словами, необходимость технического прогресса обосновывается теперь самим прогрессом в полном соответствии с принципом "все равно не остановить".

Раньше такая логика действовала только на кладбище – она примиряла человека со смертью. Теперь газеты во всех странах мира печатают материалы экспертов ООН, в которых выносится настоящий приговор всему человечеству: в случае милитаризации космоса человек утратит контроль над принятием решений о войне и мире. Между тем в космос продолжают взлетать спутники, выполняющие секретные военные миссии, а во всех развитых странах мира продолжают усиливаться космические вооруженные силы. Прав был Виктор Шкловский в своем предсказании, сделанном еще до эпохи научно-технической революции: "Вещи переродили человека, машины особенно. Человек умеет сейчас только их заводить, а там они идут дальше сами. Идут, идут и давят человека"^[4].

Когда-то Герберт Уэллс описал в своем знаменитом романе борьбу миров как столкновение жителей Земли с инопланетянами. Но на самом деле подлинная борьба миров развернулась среди самих землян – как борьба технократов и гуманитариев, борьба искусственного и естественного. Сегодня эта борьба разворачивается на фоне наступающей информационной революции.

• [1] Зиновьев А. А. Сверхчеловек // Новая Россия. 1997. № 4. С. 80.
• [2] См.: Тириар Ж. Сверхчеловеческий коммунизм // Дугин А. Г. Основы геополитики. С. 524.
• [3] Клаузевиц К. О войне. М.: Логос, 1994. С. 37.
• [4] Шкловский В. Б. Zoo. Письма не о любви, или Третья Элоиза // Шкловский В. Б. Избр. соч.: в 2 т. М.: Художеств, лит. Т. 1. С. 187.