Главная 
Журналистика Основы журналистской деятельности
|
|
|
|||||
2.2. Мотивация журналиста к поиску информации"Трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете" – этот гимн журналистов доцифровой эпохи воспринимался как непреложный закон профессиональной деятельности. Он же знаменовал и романтический императив профессии: все ("...и жизнь, и слезы, и любовь...") ради нескольких строчек, минутного репортажа, картинки в телеэфире... Цифровые технологии производства и трансляции информации, господство современных средств связи освободили журналистов от многодневных и многочасовых усилий по поиску актуальной информации. Освободили от затрат времени, но не от самого поиска. Стрежнем журналистской деятельности, ее законом по-прежнему остается стремление найти уникальный, новый, еще никем и нигде не обозначенный факт современности. И, как точно определил американский психолог и лингвист Стивен Пинскер, автор бестселлера "Язык как инстинкт", именно творческое беспокойство продолжает руководить журналистским поиском социально значимой информации. Во всякой деятельности, по определению психологов, "можно выделить мотивацию внешнюю, не связанную с характером работы, и содержательную, когда содержание деятельности интересно и приятно. Оба вида мотивации важны, и нельзя считать, что один вид “выше” или “ниже”"[1]. В одном случае журналисту льстит его положение в авторитетной газете или телекомпании, нравятся командировки как путешествия за казенный счет, в другом – держит в плену и не отпускает страсть к исследовательской работе, самовозгорание в процессе поисков и создания "самой главной статьи", потрясающего сюжета. Вот почему при выборе уровня задачи, при определении автора или исполнителя сложнейшего вида работы необходимо ориентироваться на знание темперамента – своего и коллеги-подчиненного, того, кому выдается задание. Психологи установили: люди, отличающиеся слабой нервной системой, – меланхолики – сильнее мотивированы на выполнение более простых действий, чем обладатели темперамента других видов. Они меньше устают и раздражаются от однообразия и повторения простых операций. У таких людей максимум мотивации проявляется в задачах с большей надеждой на успех. В то же время люди с более сильной нервной системой и высокой реактивностью – сангвиники и холерики – предпочитают выполнять работу, не регламентированную строгостью правил, совместимую с индивидуальным подходом к ее выполнению, с переключением на другие виды деятельности. Такой режим создает оптимальные условия для функционирования их нервной системы, позволяет эффективно работать длительное время без перерыва и с малым числом совершаемых ошибок. Флегматики и меланхолики, напротив, в условиях строгой регламентации обнаруживают бо́льшую сопротивляемость и продуктивность, чем холерики и сангвиники[2]. То есть для обладателей разных темпераментов должны существовать адекватные им задачи и виды работы. Важна и мера мотивации, которая в бытовом наречии обозначается выражением "руби дерево по себе". Сангвиники в большинстве своем не только берутся за решение задач высокой сложности, но и, как правило, справляются с ними. Более реалистичны в своих часто скромных притязаниях меланхолики и флегматики, так как они знают меру своих возможностей. Случаи завышенных притязаний на явно невыполнимые задания отмечаются в деятельности холериков и отдельных сангвиников. Существует объективный психофизиологический предел: большие свершения требуют больших сил. Специалистам известен закон Еркеса-Додсона, который в изложении отечественных психологов выглядит так: "Чем сильнее желание, тем лучше результаты. Но – лишь до некоторого предела. Если мотивация переходит через этот “пик”, результаты ухудшаются... Для умственной деятельности требуется тонко дифференцированное возбуждение ограниченных участков коры головного мозга и одновременное торможение других, рядом расположенных участков. Сильные чувства связаны с высоким уровнем возбуждения подкорковых центров. Импульсы из подкорки “бомбардируют” кору мозга, приводя к ее разлитому возбуждению, и интеллектуальная деятельность ухудшается. Такова нейрофизиологическая основа закона Еркеса-Додсона"[3]. В таком случае, если действие этого закона непреложно и "спешить надо медленно", то какова все же разумная мера мотивации в творческой деятельности? По утверждению людей, достигших высот в профессии, эту меру определяет страстность, эмоциональный накал, побуждающий к действию. И как бы ни казалось это неправдоподобным и нецелесообразным нынешнему репортеру, не за трое суток, а за считанные минуты скачивающему с сайтов Интернета не три, а множество строчек, именно такая эмоциональная страстность и готовность к совершению дела формирует абсолютно необходимый для творчества рефлекс цели. Вся сознательная жизнь человека есть движение от одной цели к другой. Знание цели руководит выбором средств, методов, формы и видов выполнения работы. Чем отчетливее поставлена цель, тем успешнее может быть решена задача. Чем чаще решается подобная задача, тем успешнее закрепляется интеллектуальный рефлекс: осуществляется "переход интеллекта в инстинкт" – процедура, по мнению философа А. Н. Уайтхеда, формирующая основания мастерства. Характер такого перехода в немалой степени формирует индивидуальный мотивационный профиль личности – своеобразную совокупность четко или же неявно выраженных групп мотиваций, положенных в основание целеполагания. Специалисты выделяют эстетические мотивации, выраженные в желании получить удовольствие от процесса или его результата, сциентистские мотивации – нацеленность на познавательную деятельность и расширение кругозора, этические или гуманные мотивации, проявляющиеся в искреннем желании творить добро, помогать людям. Есть, разумеется, и корыстные мотивы, связанные с карьерным ростом, достижением только материального благополучия. Мотивы по-разному конфигурируют индивидуальный профиль личности в каждом отдельном случае: где-то главенствует гедонизм (получение удовольствия), где-то – сострадание и этизм, а бывает, что деяние не обходится и без тайных или явных корыстных намерений. В творческой деятельности предпочтительно быть личностью, четко осознающей и последовательно реализующей мотивы своих действий. Например, в статье журналиста Евгения Богата "Хорошо роет старый крот", написанной в пору его творческого взлета, так объясняется самоотверженность журналистской будничной работы: "...Во имя чего? Утром миллионы людей – за чашкой кофе и в трамвае, в постели, в лифтах, в уличной сутолоке – обыденным жестом развернут газету, разом вдохнут в себя воздух мира: войн, стихийных бедствий, политических событий, футбольных сенсаций – и через минуту, уже устав от емкости этого первого на дню соприкосновения с человечеством, увидят ЭТО. Моя статья..."[4] Журналисту, призванному быть ходатаем по делам человечества, желательно своевременно определить приоритеты мотивов деятельности. Четкая мотивированность может стать основой репортерской специализации, как у Василия Пескова, очеркового "человековедения", как у Лидии Графовой и Инны Руденко, деятельного правоведения, как у Анны Политковской, или средством позиционирования себя, как у О. Кушанашвили и С. Доренко... Согласно выводам психологов, по уровню мотивированности выделяются три основные группы:
Какие же механизмы превращают цель в регулятор поведения? Почему цель становится организующим началом, благодаря которому хаотические ассоциации превращаются в осмысленный поиск информации? Почему благодаря ей "оживают" инструменты журналистского труда, до того пребывавшие в тягостном бездействии (рис. 2.2)?
Рис. 2.2. Инструменты журналистского труда Ничто так не мотивирует журналиста в его деятельности, как интересная тема, несущая в себе актуальную и злободневную информацию. В лексиконе профессионалов эти понятия не синонимичны. Актуальная информация – востребованная, нужная для достижения определенных целей. Злободневная информация (от слов "на злобу дня") – та же актуальная информация, но обладающая новым качеством, характерным для текущего момента. К примеру, квартирный вопрос, который, по определению писателя Михаила Булгакова, "испортил" москвичей (и не только их), актуален всегда. Но злободневным его аспектом является, к примеру, ипотека с немыслимо большим процентом займа, договор аренды или спор о наследовании квадратных метров жилплощади с его этико-правовыми особенностями. Какой поворот актуальной информации вдохновит журналиста? При множестве подходов к ней основным требованием остается социальная значимость темы. Иначе говоря, востребованность аргументации и выводов, сделанных журналистом, которые станут полезными не только для конкретных героев его произведения, но и для общества в целом, если в его социальной структуре или атмосфере актуализировались подобные ситуации. Разумеется, речь не идет об интервью с путешественником, неожиданно встретившим "снежного человека" Йети, или об отыскании диковинного животного в отрогах Саян – о таких подарках судьбы, от которых не откажется даже журналист, прохладно относящийся к сенсации. Мы говорим о технологии социальной санитарии, благодаря которой журналистика как творческая деятельность выполняет свои главные социальные функции. Поскольку ее возникновение вызвано потребностями общественной практики и она обслуживает различные интересы общества – социальные, политические, экономические, культурные, информационная деятельность неизбежно приобретает характер общественно-политической и социокультурной. Журналистика "отвечает" за самый продуктивный срез этой деятельности: восприятие, осмысление и публичное предъявление информации. При этом творческое отношение к информации в журналистике (в отличие от науки или искусства) базируется на следующих объективных факторах:
Вместе с тем, будучи общественной по назначению, журналистская деятельность сугубо индивидуальна в своем творческом воплощении. К примеру, одна и та же экономическая проблема может предстать в различном смысловом и жанровом выражении в телерепортаже и газетной статье. Разные творческие коллективы могут дать совершенно различные творческие интерпретации одних и тех же явлений и событий. На пересечении единообразия фактов и различия средств, способов осмысления и трактовки и рождается феномен творчества: от профессионального умения отделять зерна от плевел до высочайшего полета мысли и отточенной филигранности образа. В любом виде творчества такая особенность самопроявления связывается с понятием "индивидуальный стиль". Если в живописи это верность жизни или абстракция, техника письма акварелью или маслом, в литературе – богатство и своеобразие лексико-стилистических средств выражения замысла, то что же стоит за определением "индивидуальный стиль" в журналистике, где действуют строгие внешние императивы деятельности (закон, кодекс, традиция, документализм и т.д.)? Индивидуальный стиль в журналистике – феномен сложный и непостоянный, подверженный как воздействию внешних условий, так и саморазвитию. Поскольку информационная деятельность в журналистике носит общественно направленный характер, осуществляется в жесткой конкурентной, рыночной среде, то совокупность субъективных факторов реализации творческих устремлений не может не включать следующие качества:
Представление об индивидуальности часто ассоциируется с понятием мастерства. А оно, в свою очередь, рассматривается как "вещь в себе", "святая святых", "промысел божий". По история журналистики и повседневная редакционная практика демонстрируют множество примеров, когда профессионалы неплохо проявляют себя и без особого, "божьего", дара: они добротно, оперативно и с увлечением выполняют свои функции. С другой стороны, нередки случаи, когда из "искры божьей" так и не возгорается пламя. Человек, не обделенный от природы даром видеть, чувствовать, понимать, пасует перед напряженной аналитической работой, не может структурировать накопленный материал, выстроить произведение. Вот тут-то и необходимо "открыть дверь" в ремесленнический цех журналистики, окунуться в атмосферу "творческой кухни". Обнаруживается целая система определенных навыков и умений, овладение которыми требует не только знаний, но и упорной тренировки. Значит ли это, что журналистом можно стать, в совершенстве овладев только технологией, ремеслом восприятия, переработки и передачи информации? Сначала Аристотель, затем Платон и Сократ обосновали понятие о "технэ" как об очень важном этапе профессионализации человека. Это понятие включает определенную сумму знаний, обслуживающих трудовой процесс. По определению классика герменевтики немецкого философа Х.-Г. Гадамера, это "знания ремесленника, умеющего создавать определенные вещи"[6]. Как известно, гений и красота представляют собой удачное отклонение от нормы. Отклонение от "ремесленнической нормы" как дальнейшее развитие профессионального знания и опыта знаменует переход личности на более высокие уровни профессионализации. Х.-Й. Гадамер называет их "искусностью и мастерством". Эти уровни характеризуются и более развитым самосознанием личности, навыками саморегулирования творческого процесса, умением прогнозировать и адекватно времени и особенностям коммуникации выражать результат деятельности. Уже упоминавшийся английский философ А. Н. Уайтхед характеризует эту стадию развития искусности и мастерства как "процесс непрерывного перехода интеллекта в инстинкт"[7]. Но, конечно же, становление мастерства заключается не только в искусном совершенствовании навыков и умений. Огромную роль играют интеллектуальные качества журналиста. Такие, как умение раскрывать суть событий и явлений, видеть их смысл и значимость, представлять и воспроизводить в образной и оригинальной форме.
|
|||||
| << | СОДЕРЖАНИЕ | >> |
|---|
